Я вроде уже писал, что люблю Асадова... блин.. просто он супер, каждый его стих я понимаю полностью... он мне близок...

БАЛЛАДА О ДРУГЕ

Когда я слышу о дружбе твердой,
О сердце мужественном и скромном,
Я представляю не профиль гордый,
Не парус бедствия в вихре шторма,-

Я просто вижу одно окошко
В узорах пыли или мороза
И рыжеватого щуплого Лешку -
Парнишку-наладчика с "Красной Розы"...

Дом два по Зубовскому проезду
Стоял без лепок и пышных фасадов,
И ради того, что студент Асадов
В нем жил, управдом не белил подъездов.

Ну что же - студент небольшая сошка,
Тут бог жилищный не ошибался.
Но вот для тщедушного рыжего Лешки
Я бы, наверное, постарался!

Под самой крышей, над всеми нами
Жил летчик с нелегкой судьбой своей,
С парализованными ногами,
Влюбленный в небо и голубей.

Они ему были дороже хлеба,
Всего вероятнее, потому,
Что были связными меж ним и небом
И синь высоты приносили ему.

А в доме напротив, окошко в окошко,
Меж теткой и кучей рыбацких снастей
Жил его друг - конопатый Лешка,
Красневший при девушках до ушей.

А те, на "Розе", народ языкатый.
Окружат в столовке его порой:
- Алешка, ты что же еще неженатый? -
Тот вспыхнет сразу алей заката
И брякнет: - Боюсь еще... молодой...

Шутки как шутки, и парень как парень,
Пройди - и не вспомнится никогда.
И все-таки как я ему благодарен
За что-то светлое навсегда!

Каждое утро перед работой
Он к другу бежал на его этаж,
Входил и шутя козырял пилоту:
- Лифт подан. Пожалте дышать на пляж!..

А лифта-то в доме как раз и не было.
Вот в этом и пряталась вся беда.
Лишь "бодрая юность" по лестницам бегала,
Легко, "как по нотам", туда-сюда...

А летчику просто была б хана:
Попробуй в скверик попасть к воротам!
Но лифт объявился. Не бойтесь. Вот он!
Плечи Алешкины и спина!

И бросьте дурацкие благодарности
И вздохи с неловкостью пополам!
Дружба не терпит сентиментальности,
А вы вот, спеша на работу, по крайности,
Лучше б не топали по цветам!

Итак, "лифт" подан! И вот, шагая
Медленно в утренней тишине,
Держась за перила, ступеньки считает:
Одна - вторая, одна - вторая,
Лешка с товарищем на спине...

Сто двадцать ступеней. Пять этажей.
Это любому из нас понятно.
Подобным маршрутом не раз, вероятно,
Вы шли и с гостями и без гостей.

Когда же с кладью любого сорта
Не больше пуда и то лишь раз
Случится подняться нам в дом подчас -
Мы чуть ли не мир посылаем к черту.

А тут - человек, а тут - ежедневно,
И в зной, и в холод: "Пошли, держись!"
Сто двадцать трудных, как бой, ступеней!
Сто двадцать - вверх и сто двадцать - вниз!

Вынесет друга, усадит в сквере,
Шутливо укутает потеплей,
Из клетки вытащит голубей:
- Ну все! Если что, присылай "курьера"!

"Курьер" - это кто-нибудь из ребят.
Чуть что, на фабрике объявляется:
- Алеша, Мохнач прилетел назад!
- Алеша, скорей! Гроза начинается!

А тот все знает и сам. Чутьем.
- Спасибо, курносый, ты просто гений!-
И туча не брызнет еще дождем,
А он во дворе: - Не замерз? Идем!-
И снова: ступени, ступени, ступени...

Пот градом... Перила скользят, как ужи...
На третьем чуть-чуть постоять, отдыхая.
- Алешка, брось ты!
- Сиди, не тужи!.. -
И снова ступени, как рубежи:
Одна - вторая, одна - вторая...

И так не день и не месяц только,
Так годы и годы: не три, не пять,
Трудно даже и сосчитать -
При мне только десять. А после сколько?!

Дружба, как видно, границ не знает,
Все так же упрямо стучат каблуки.
Ступеньки, ступеньки, шаги, шаги...
Одна - вторая, одна - вторая...

Ах, если вдруг сказочная рука
Сложила бы все их разом,
То лестница эта наверняка
Вершиной ушла бы за облака,
Почти не видная глазом.

И там, в космической вышине
(Представьте хоть на немножко),
С трассами спутников наравне
Стоял бы с товарищем на спине
Хороший парень Алешка!

Пускай не дарили ему цветов
И пусть не писали о нем в газете,
Да он и не ждет благодарных слов,
Он просто на помощь прийти готов,
Если плохо тебе на свете.

И если я слышу о дружбе твердой,
О сердце мужественном и скромном,
Я представляю не профиль гордый,
Не парус бедствия в вихре шторма,-

Я просто вижу одно окошко
В узорах пыли или мороза
И рыжеватого, щуплого Лешку,
Простого наладчика с "Красной Розы".."

Миг жизни
                                                          Памяти  М.Ю.Лермонтова
Кавказ: под дулом пистолета стоял поэт - России сын
И где витали его мысли, про это знать мог он один!
Быть может дух витал над градом, где Пушкина легла стезя
И может в ту минуту рядом витала мысль: нельзя, нельзя...
Нельзя от смерти отступиться, мы с нею всё равно вдвоём!
Нельзя в последний раз влюбиться, когда свободу обретём...
Нельзя последний раз побриться, нельзя и обрести свой дом.
Белеет парус одинокий в тумане моря голубом!...
А может мысль его витала вдали от каменных голов,
Где россы билися с Царьградом, чтоб защитить свой отчий кров...
Возможно знал, удар судьбины его наверно не минёт,
И что падёт под чёрны гимны, но гений свой он обретёт!
Венец певца - венец терновый, - так признавал поэт стезю
И что ему все славословья, ему бы страстия зорю,
Ему бы от отчизны милой, весну иль солнечный восход,
О как воспел бы он  в стихиях: страну рабов, страну господ.
Он так любил до неприличья свой неотёсанный народ!
Увы, у нас порода бычья, нам не престало ныть в погост!
Кавказ: под дулом пистолета стоял поэт - России сын
И где витали его мысли, об этом знать он мог один!

Он ушёл. Парусами, походным костром
Стал твой муж, и оплакан Итакою всею.
Но ты смотришь на море в затишье и шторм.
Двадцать лет. Он придёт. Не забудь Одиссея.

Не забудь. Он в тебе не увидел блудницу,
Хоть ты ею была. Злыми змеями вьются
Плети, крики «Распни!», ощерённые лица…
В трёх шагах от креста не оставь Иисуса.

Не оставь. Пусть ревнует Святая Елена
Шумом волн. Когда бита последняя карта.
От триумфа побед до позорного плена
В Ватерлоо любом не бросай Бонапарта.

Не бросай. Даже видя голодные сны,
Тиф, разруху, экстаз стихотворного слова,
Ты в кровавом гротеске гражданской войны
И в подвалах ЧК не предай Гумилёва.

Не предай, если страшно и сломаны крылья,
Потянись через боль, сквозь эпохи и страны…
Не бросайте его, Пенелопы, Марии,
Ведь БЕЗ ВАС ЕГО НЕТ, Жозефины и Анны.

Редьярд Киплинг
Когда
Когда среди раздоров и сомнений
У всех исчезла почва из-под ног,
А ты, под градом обвинений,
Единственный в себя поверить смог;
Когда сумел ты терпеливо ждать,
На злобу злобой низкой не ответил;
Когда все лгали, не посмел солгать
И восхвалять себя за добродетель.
Когда ты подчинил себе мечту,
Заставил мысли в русло повернуть,
Встречал спокойно радость и беду,
Постигнув их изменчивую суть;
Когда обман и происки плутов
Невозмутимо ты переносил,
А после краха снова был готов
За дело взяться из последних сил.
Когда удача выпала тебе
И ты, решая выигрышем рискнуть,
Всё проиграл, но не пенял судьбе,
А тотчас же пустился в новый путь;
Когда, казалось, страсти нет в душе,
И сердце заболевшее замрёт,
И загореться нечему уже,
Лишь воля твоя крикнула: «Вперёд!»
Будь то король, будь то простолюдин,
Ты с уваженьем с ними говорил;
С тобой считались все, но ни один
Кумира из тебя не сотворил;
И если, созидая и творя,
Ты вечным смыслом наполнял свой век,
То, без сомненья, вся Земля - твоя
И ты, мой сын, - достойный Человек!

Я в глазах твоих утону, можно?
Ведь в глазах твоих утонуть – счастье
Подойду и скажу «здравствуй».
Я люблю тебя очень, можно?
Нет, не сложно это, а трудно,
Очень трудно любить и верить.
Подойду к обрыву крутому,
Буду падать, помочь успеешь?
Ну а если уеду,  напишешь?
Только без тебя трудно, слышишь?
Я хочу быть с тобой рядом
Ни минуту,  ни месяц – долго.
Очень долго, всю жизнь, хочешь?
Я ответа боюсь.
Ты ответь мне, только молча.
Ты глазами ответь. Любишь?
Если «да», то тебе обещаю,
Что ты самым счастливым будешь.
Если «нет», то тебя умоляю
Не казни меня взглядом, не надо
Пусть другую ты любишь, ладно,
Но меня хоть немного помни
И всегда я приду на помощь
Если будет тебе трудно…